Цветок

Пьянящий аромат цветка, который зацвёл накануне, не давал покоя Мари. Запах, стоявший в комнате, сводил её с ума, она открыла настежь дверь и распахнула окно, и всё же сладковатый дух, раскрывшегося бутона, не хотел выветриваться. Женщина уже готова была целый день стирать руками грязное бельё, лишь бы не вдыхать дурманящего запаха бурого цветка, но она не могла заставить себя уйти из комнаты. Не могла она заставить себя не смотреть на тонкие лепестки, покрытые тёмными пятнами.

В это время за стенкой заплакал ребёнок, Мари словно окатили холодной водой, она встрепенулась и поспешила к своей двухгодовалой дочке. Долгожданный и единственный ребёнок в семье был центром внимания Мари и её мужа. Семь лет назад она вышла замуж за простого парня. После скромной деревенской свадьбы шли месяцы, неумолимо превращаясь в годы, но она никак не могла понести ребёнка. Врач из ближайшего города, куда возил её муж, выражался непонятными словами: 

— Милочка, у вас бесплодие неясного генеза,  встречается довольно редко. Скажу вам прямо и честно, нам сложно диагностировать, так называемое идиопатическое бесплодие, не говоря уже о том, что мы даже не знаем какое вам подобрать лечение, — разведя руками, доктор отправил их восвояси.

Не помогли ей зачать ребёнка ни слёзы, ни молитвы, ни ритуал, проведённый в их доме священником. В деревне пошли кривотолки, старики с упрёком глядели ей в спину. Мари без особой необходимости не хотела выходить из дома, пока однажды в соседней деревне не поселилась Катарина, которая прославилась на всю округу своим знахарским ремеслом. Муж привёз её к ней, и они присоединились к другим людям, которые ожидали своей очереди во дворе дома.

Мари вошла в дом с низким потолком и маленькими окнами. Под самым потолком на верёвочке сушились разные травы, отчего дома сильно пахло сеном. В большой комнате, где принимала людей Катарина, стоял стол, накрытый бежевой скатертью, и несколько табуреток. В углу комнаты, напротив входа, стоял деревянный шкаф без дверок, полки которого были набиты различными склянками со снадобьями, мешочками с порошками и пучками связанных сухих трав. Сама Катарина — была женщиной неопределённого возраста, на лице которой остался отпечаток жизненного опыта и мудрости, но в глазах горел живой огонёк, свойственный молодым людям. Её голова была повязана белым платком, под которым она прятала свои чернявые волосы. Другой цветастый платок покрывал её плечи, поверх  синей душегрейки, а третьим, пуховым платком, она была подпоясана. Катарина усадила Мари на табурет и выслушала её историю. Она какое-то время глядела на Мари, перебирая в руке белые бусы. Затем она исчезла за дверью в глубине комнаты, и вернулась уже с бумажным свёртком в руке. Женщина извлекла из свёртка пару семян, положила их на свою ладонь и стала что-то нашёптывать, поднеся ладонь к губам, а в конце то ли сплюнула на них, то ли громко дунула. Аккуратно завернув семена в тряпочку, она объяснила Мари, что ей следует сделать.

— Посади семена в горшочек и поставь его у своей кровати. Поливай до тех пор, пока не зацветут два цветка. Из одного цветка завари себе чай и выпей, а второй не трогай. 

Вернувшись, Мари сделала всё в точности, как сказала Катарина. Через несколько месяцев в горшочке у кровати распустились два алых бутона. Мари сорвала сладко пахнущий цветок и заварила себе ароматный чай. В ту же ночь она зачала своего первого ребёнка. С тех пор прошло три года. Горшочек с оставшимся увядающим растением всё также стоял у кровати, и Мари по привычке продолжала поливать его. И однажды он ожил.

***

Мари еле успокоила свою дочь, которая была беспокойна больше обычного. Она накормила ребёнка и уложила спать в маленькой кроватке. Убедившись, что девочка уснула, она скорей вернулась в комнату. Пятна на цветке стали исчезать, а запах стал ещё сильней. Мысль о втором ребёнке давно была в её голове, но теперь, под действием аромата цветка, она стала навязчивой. «Что если заварить его и выпить? Смогу я снова забеременеть? Будет здорово, если у нашей дочурки будет братик или сестричка», — она мечтательно закрыла глаза, расплываясь в счастливой улыбке, но решила сначала посоветоваться с мужем.

К вечеру у дочери Мари поднялась температура, её маленькое тельце горело огнём. Девочка сильно ослабла, что уже не могла плакать и, часто всхлипывая, лежала с закрытыми глазами. У Мари была паника, слёзы из покрасневших глаз текли по щекам и капали на детское одеяло. От страха она не знала, что ей делать, и сильнее прижав дитя к груди, умоляла своего ребёнка не умирать. Дождавшись мужа с работы, она со слезами и причитаниями встретила его в дверях.

— Успокойся! Я за Катариной, — мгновенно оценив ситуацию, принял решение её муж.

Через час с небольшим муж Мари, открыв входную дверь, приглашал пройти в дом Катарину.

— Здесь пахнет гнилью, — Катарина посмотрела на Мари с дочкой на руках и, нахмурив брови, спросила у неё, — откуда этот запах?

Мари повела гостью в свою комнату, где у кровати в горшочке цвёл цветок, половина лепестков которого были всё ещё бурыми, а половина горели алым цветом.

— Вы дали мне семена, чтобы я могла зачать ребёнка, а вчера второй цветок снова зацвёл.

— Он должен был отдать все свои силы первому цветку и погибнуть, похоже, теперь он отбирает своё у вашего ребёнка. Я разве вам не сказала избавиться от него?

— Нет, — не уверенно начала Мари, — кажется, вы сказали не трогать второй цветок.

— Кажется, — передразнила знахарка женщину, и уже обращаясь к мужу, — вынеси горшок во двор и разбей его, когда цветок подсохнет, брось его вместе с землёй в огонь. Этого цветка не должно было остаться. Разве вы не знаете, что если где-то прибыло, значит, в другом месте убыло. Говоря иначе, наш мир является замкнутой системой с постоянным количеством жизненной силы, и эта сила никуда не исчезает, и не появляется из ниоткуда.

С этими словами Катарина извлекла из своей сумки сухих трав и протянула их Мари.

— Завари, дай остыть и с ложечки напои дитя. Завтра уже будет бегать.

***

В доме Мари стоял сильный аромат цветов. Но Мари больше не нравился сладковато-приторный запах, распустившихся бутонов, и поэтому она настежь распахнула окно в своей комнате. Цветы обожала подросшая дочь Мари, или как все называли в округе «цветочница дочь-Мари».