Жить!

Двор старого многоэтажного дома был полон жизни. Малышня носилась на своей заново отстроенной площадке, полируя маленькими телами детские горки. Их восторженные крики эхом отскакивали от высоких стен и превращались внизу в  неумолкающий гул. Чья-то сердобольная мамаша, стоя у самого подъезда, пыталась сквозь этот шум то ли дозваться, то ли запугать своё дитя, призывом немедленно идти домой. Фоном ко всему звучала музыка из открытого окна на верхних этажах, транслируя во двор незатейливый репертуар современных исполнителей. К ним временами присоединялся отрывистый звук клаксона, подъехавшей за кем-то машины. Привыкший ко всему дворовый рыжий кот с недоумением смотрел сверху вниз на маленькую чихуахуа, которая изо всех сил пыталась доказать хозяйке свою значимость, скаля на кота свои клыки.

Чуть подальше от всей этой суеты в глубине двора под тенью деревьев и огороженный кустами стоял деревянный стол, длиной в два с половиной метра. Он был вкопан в землю, как и две скамьи с обеих сторон стола. Ночью здесь собиралась беспечная молодёжь. По вечерам после работы сюда приходили их отцы, чтобы перекинуться картами в пару партий «дурака», или забить «козла» в домино. Но днём это место полностью было во власти десятилетних сорванцов, которые набегавшись с мячом, приходили сюда немного отдохнуть и похвастаться удачными пасами в недавней игре или рассказать о своих подвигах, совершённых чуть ранее в школе. Искренние и по-детски наивные истории мальчишек получались красочными, эмоциональными и часто фантазии в них было больше, чем правды. Когда же у рассказчика не хватало слов, он переходил к языку жестов, восклицаний и выпучиванию глаз, что должно было означать его предельную честность и удивление.

Часто за столом вместе с детьми сидел старик, к которому они уже привыкли и не обращали на него никакого внимания. Светлый костюм и  соломенная шляпа были неизменными атрибутами одежды старика. Он всегда носил с собой газету, надевал на нос очки, но редко читал. Компания детей казалось, его не тяготила, и даже наоборот, он с интересом наблюдал за ними, глядя на них поверх очков. Иногда он поглядывал на какой-то прибор, лежавший перед ним на столе, внешне напоминающий телефон и, получив от прибора сигнал, понятный только ему одному, он бодрым шагом отправлялся восвояси.

***

Год назад старик в мятом сером костюме был на приёме у своего психотерапевта. Врач, мужчина пятидесяти лет с острой бородкой, долго изучал медицинскую карту старика. Затем он снял очки, для того, чтобы протереть их, и обратился к пациенту, делая паузы между предложениями:

— Вениамин Витальевич, прошло уже более года. Ваше состояние не улучшается. К своему стыду я должен констатировать, что ваша депрессия не поддаётся медикаментозному лечению. Более того, я вынужден буду вовсе отменить все лекарства, во избежание дальнейших осложнений.

Врач встал из-за своего стола, взял с полки шкафа небольшую коробочку и извлёк из неё цифровой диктофон с наушниками.

— Здесь записана музыка, которую я использую для медитации. Мне она помогает расслабиться и набраться сил. Советую слушать её перед сном. Боюсь, мне придётся сообщить социальным службам о вашем состоянии. Если вам станет хуже, они поместят вас в специализированное учреждение, где вы будете под круглосуточным наблюдением.

Старик молча положил диктофон в карман и отправился к своему дому. Во дворе он сел за длинный стол под деревьями, и ему казалось, что жизнь вокруг остановилась. Он глядел в одну точку на земле перед собой, и какое-то время сидел неподвижно, сжимая в руках дарёный диктофон, пока к нему не подошёл рыжий мальчуган.

— Дедушка, вы умираете?

Наивный детский вопрос застал врасплох старика, он не заметил, что случайно нажал на кнопку записи.

— Что? — опешил старик, а когда до него дошёл смысл вопроса, то поспешил успокоить паренька, — Нет. Просто задумался.

— Фу! А то я испугался. Думаю, кого бы позвать на помощь, ведь все на работе. Но если всё в порядке, тогда ладно, — облегчённо вздохнул мальчишка. И словно они давно были знакомы, он сел рядом и стал рассказывать старику о своих приключениях в школе. До старика не совсем доходил смысл слов, которые произносил мальчик, но он не стал прерывать столь эмоциональный монолог, наполненный множеством жестов и живой мимикой лица. Затем к столу подошли и другие мальчишки со двора. Они наперебой стали рассказывать каждый свою историю, заправленную большой порцией небылиц, сопровождая свои слова возгласами и зажигательным смехом.

Вечером того дня старик устроился в глубокое мягкое кресло и подключил наушники к диктофону, но вместо обещанной музыки услышал голос любопытного мальчишки с огненными волосами. Чувство жгучей обиды больно укололо где-то в груди и, поднимаясь выше, перехватило дыхание. Старик понимал, что глупо было бы злиться на самого себя, он просто закрыл глаза, продолжая слушать случайно сделанную запись. Голос мальчугана звучал в голове, унося его в потаённые места подсознания. Через какое-то время ему показалось, что это он, десятилетним мальчиком, кому-то рассказывает о своих злоключениях.

В памяти старика всплывали ложные воспоминания о детстве. На перемене между уроками, он с другими мальчишками поймал во дворе котёнка. Затем, пока ещё в классе никого не было, он положил его в сумку учителя, которая, как он знал, до ужаса боялась кошек. Перепуганный котёнок сначала лежал тихо, плотно прижавшись ко дну, но с началом урока начал издавать жалобное мяуканье, заставляя учительницу вздрагивать  и боязливо оглядываться вокруг под весёлый смех всего класса. Когда до преподавателя дошло, что источник звука находится в её сумке, она посерела лицом, и на ватных ногах вышла из класса. Через несколько минут она привела старого трудовика, и стоя за дверью, смешно верещала, чтобы тот поскорее избавился от «чудовища».

Старик снял наушники. Лучи садящегося солнца стали теплее, а краски вечернего неба сочнее. Старик чувствовал состояние неописуемой эйфории. Во всём теле было ощущение лёгкости и небывалого подъёма сил. Ложное воспоминание, вызванное рассказом рыжего мальчугана, вызвало у старика чувство бескрайней  радости. Он впервые за долгое время был по-настоящему счастлив. Возбуждение не проходило до позднего вечера, но это не помешало ему заснуть.

На следующий день старик проснулся в состоянии эмоционального напряжения. Он не понимал, куда подевалась вечерняя лёгкость и чувство безмерной радости. Вместо этого его одолело беспокойство, казалось, что-то ускользает из его жизни. Старик несколько раз прошёлся на кухню, но каждый раз возвращался, так ничего не съев. Наконец, неожиданно ощутив приступ усталости, он сел в своё мягкое кресло. От тревожных мыслей, что его могут забрать в дом престарелых, сердце бешено заколотилось в груди, а тело покрылось испариной. Жар сменился ознобом, он решил укутаться пледом и повернулся к дивану. Но вместо пледа рука потянулась за диктофоном, лежавшим на журнальном столике.

***

В тени деревьев во дворе высотного дома за вкопанным в землю столом сидел старик, слушая истории окруживших его озорных мальчишек. Мир вокруг переливался яркими красками, тёплый воздух ласкал его счастливое старческое лицо. В его глазах горел огонёк, такой же, как и у мальчишек, которые сидели рядом, вызывая в нём только одно желание — ЖИТЬ.