Попытка вброса

 

Роскошный лимузин не спеша катил по улицам города агрессивно поедая все попадающиеся под широкие колёса ямки и выбоины, чётко гася все колебания мощной подвеской. От его лакированных бортов отражался свет огней мегаполиса, плетя причудливые гирлянды бликов. Благодаря этой игре цветов лимузин не был похож на автомобиль, машина скорее напоминала сказочную бригантину величественно идущую на всех парусах, разрезая ласковую лазурь магических вод. У пассажира, сидящего в салоне, возникали схожие образы. Прикрыв глаза, он с ленивым превосходством разглядывал проплывающие за тонированными стёклами яркие витрины, светофоры, уличные фонари и суетящихся повсюду муравьёв-прохожих.

Максу впервые довелось ехать с таким комфортом. Сиденья – диваны, мини бар с холодильником, кондиционированный воздух, даже костюм одетый сейчас на нём, всё располагало к основательной расслабленности.

Он натянул манжеты дорогого стильного пиджака, выпрямляясь в кресле, сосредотачиваясь, пытаясь сконцентрировать внимание на предстоящем. Приторно сладкий мир пресыщенности и вседозволенности, отпускал медленно, неохотно. Словно муха, попавшая в варенье, Макс вылезал из иллюзии достатка. Всё было не его. Этот автомобиль, костюм, эта атмосфера. Его был только город, да вот только эти районы Макс старался избегать. Тут всё принадлежало более расторопному ворью – власти и всем прихлебателям с нею связанным. Он ехал на задание или проще на работу. На свою первую, серьёзную работу. Точнее даже не так, Макс должен был доказать, что достоин работы, что справится. Его как маленькую шайбу вбрасывали между громадных хоккеистов, в чужой для него мир.
Мысли забурлили деятельным потоком, воспринимая самого себя вне этой скорлупы. Будто почувствовав эти метаморфозы, происходящие с ним, мягко шелестя уехала в сторону перегородка отделяющая салон от водителя. Блеснув фиксатой улыбкой в образовавшемся проёме показалась физиономия Мони Чоса, партнёра и моральной поддержки на сегодняшний вечер.

-Ну, ты это, Малой. – Хрипел Моня слегка шепелявя. — Батоны то, не расслабляй подъезжаем скоро.
Макс кивнул, стараясь не выдать волнения. Перегородка встала обратно, на прощанье, ещё разок сверкнув жёлтыми коронками передних зубов подельника.

Приподняв слегка подрагивающие руки Макс с неприязнью рассматривал повлажневшие ладони. Да какого хрена, подумал он, оглядывая салон лимузина. Тихо скрипнули зубы. Ладони сжались в кулаки. Бегло запрыгали воспоминания о босоногом детстве, сравнивая прожитую жизнь с той, в которую предстояло окунуться…

Серая одинаковость рабочих кварталов. Унылая высь многоэтажек. Здесь заблудиться – раз плюнуть. Везде всё похоже. Потрескавшийся асфальт дворов. Чахлые деревца, на закиданных окурками газонах перед подъездами. Вытертые до блеска скамейки. Кучки старушек-ворон, провожающих всех и каждого колючими взглядами. Крики мужиков в засаленных майках, режущихся в домино, за покосившимися столиками. Чумазая ребятня, до которой никому нет дела, отчаянно рискует своими, пока не винными жизнями, весело резвясь в вырытом рядом котловане, давно заброшенного строительства. Потухшие глаза женщин, еле видные из-за опущенных голов. Равнодушие неопрятных мужчин. Пьяная ругань после зарплаты. Трезвая ругань во все остальные дни. Свадьбы и похороны отличаются лишь числом почитаемых. Там два, там один. В остальном сценарий нерушим как Старый завет. Попойка, танцы, драка, на закуску песни, больше похожие на завывание волков промозглой зимней ночью. Светлые пятна памяти — походы в кинотеатр, который стоял на стыке по обыкновению враждовавших между собой микрорайонов. Однако яростно дравшиеся мужики и молодёжь, на время зарывали топор войны, одевали белые рубахи и мирно шли на киносеанс. А если привозили фильм про индейцев, так это был настоящий праздник. Зато понятно, весело и просто, без затей, родная сторона… а тут, пойди пойми этих, ездящих постоянно на таких тачках, живущих в другом измерении. Макс с усилием тёр ладонями об штаны. Медленно выдохнув, он опять прикрыл глаза успокаиваясь и вживаясь в роль. Всё как учил наставник…

…Когда в его жизни появился Дядя Паша он уже и не помнил. Молодой, поджарый, лихой, постоянно улыбающийся и излучающий какую-то бурю энергии что притягивала к нему людей. Однажды, он просто возник во дворе. «Паша откинулся», — гомонили соседи на все лады обсуждая событие. А событие действительно вышло из ряда вон. Первое, что сделал Дядя Паша, это организовал просто невиданную ранее по своим масштабам пьянку. Собрались почти все жители окрестных домов, желчные бабушки, тоже не составили исключения. Макс слабо помнил детали. Помнил, как Дядя Паша усадил его на колени, то и дело протягивая маленькому Максу конфеты, которые он видел только по праздникам и то не всегда. Пацан поедал их чуть-ли не с обёртками. Помнил робкие замечания мамы: «Сынок, не жадничай, объешься, живот болеть будет». Помнил сильный, уверенный голос в ответ: «Не бойся Мать! Всё путём!». Ярким воспоминанием представлялся тот факт, что эта гулянка обошлась без драк. Дядю Пашу уважали. Это потом, чуток повзрослев Максим переосмыслил и понял эти моменты. Кто такой Дядя Паша, откуда он откинулся, и кто он есть на самом деле.
Пашку Пинцета боялись и чтили. Авторитетный вор, редкой специальности – щипач. Пойдёт бывало на местную речушку, скинет рубаху, а на спине… куполов не счесть и все разные, красивые. Искупнётся, выпьет услужливо протянутый мужиками стакан водки, возьмёт гитару да как затянет. Эх! Макс днями напролёт пропадал в обществе Пинцета. С открытым ртом слушая байки про зону и воровские подвиги.

Парень рос, креп, не расставаясь с Дядей Пашей, он уже окончательно выбрал свою стезю, тем более, что в устах Пинцета, она выглядела так завораживающе. Было правда одно обстоятельство вносящее смятение в молодую душу. Рядом с Дядей Пашей то и дело возникал Дед Мишка. Старик приходил именно тогда, когда размечтавшаяся от рассказов Пинцета детвора беспрекословно внимала каждому слову авторитета. Тут-то и вворачивал своё острое словцо Дед Мишка. Максиму накрепко запомнились только две такие перебранки.

Одна случилась, когда Дядя Паша рассказывал про очередную отсидку. И так весело звучало, так притягательно, что подросток Макс явственно захотел в тюрьму, но тут влез Дед Мишка сердито бурча: «Вся романтика Пацан, кончается при первом знакомстве с КПЗ. Дальше одно дерьмо и житуха под откос». Пинцет, как всегда заткнул старика, велев ему убираться. Дядю Пашу боялись все. Но этот дед, считай единственный, не выказывал ни грамма страха. Что у них были за отношения между собой? Об этом можно было только догадываться.

Второй раз, Пинцет втолковывал жизненные принципы благородных воров, уже подросшему Максу: «Мы волки Малыш! Волки среди баранов! Живём, по справедливости. Понятия – выше всего! Наш удел держаться вместе, помогать друг другу». Старик сказал тогда: «Ты должен понимать Пацан, если один волк споткнулся, стая сжирает его, не моргнув глазом». Дядя Паша снова послал Деда Мишку подальше, но высказанная им мысль червячком грызла душу парня…

Макс внимал и продолжал постигать «профессию». К своим годам он уже ловко таскал бумажники у зазевавшихся прохожих. Мог постоять за себя. Силой обижен не был, прилично владел ножом, особенно после показанных Пинцетом парочки приёмов. Коварных, неожиданных, резких как бросок змеи. Но это было, как шутил Пинцет – пока баловство. Влиться-же в ряды по-настоящему Макс должен сегодня. Если справиться. А он справится!

…Тихо скрипнули тормоза. Плавно покачнувшись, лимузин остановился. Приоткрыв окно, Максим наблюдал, как их автомобиль пристроился в хвост вереницы таких-же машин, отличающихся разве что цветом. Очередь степенно продвигалась к ярко освещённому крыльцу самого фешенебельного ресторана города. Золотую молодёжь чинно встречал наряженный распорядитель, тут-же топтались верзилы-охранники в чёрных костюмах не скрывающие современной гарнитуры связи, вставленной в уши.

Строго говоря, Макс понятия не имел, что за праздник намечался. То ли именины мажора-сынка или стервы доченьки, то ли свадьба, да в общем не важно. Для того что бы попасть сюда пришлось изрядно тряхнуть одного богатого фраера, выбив из него приглашение. А уж само действие придумал Макс. Ну, как говориться, назвался груздём… План был прост как двери. Главное проникнуть внутрь, а там, дождаться, когда мажоры подопьют и расслабятся, начинать действовать, «брить лохов». В туалетной комнате этого кабака (язык не поворачивался назвать её парашей), находилось маленькое вентиляционное окошко, самому вылезти через которое, в виду его размеров, не представлялось возможным, но просунуть руку с пакетом, гружённым честно отобранным у фраеров добром – это запросто. Под окошком, согласно плану, должен был дежурить Моня Чос, принимая и сортируя хабар. Добыча, судя по контингенту, вваливающемуся в ресторан, обещала быть жирной.

Максом снова овладело, не кстати возникшее волнение. Он придирчиво рассматривал костюм, нервно теребил галстук в которых в жизни ни хаживал. Ему казалось, что вещи сидят на нём, как на корове седло, стоит ему выйти из машины и охрана сразу же заприметит не ладное. Нет бы одеть свои шмотки, в них-бы он чувствовал себя гораздо более уверенно. Но Пинцет говорил: «Запомни Малыш, твой прикид – пятьдесят процентов решения вопроса, любого! Остальное зависит от тебя!». Раз говорил, так и есть. Слова Дяди Паши всегда представлялись Максу этакими высеченными на камне аксиомами.

Лимузин в очередной раз остановился. Толстые дверцы бесшумно распахнулись. Вытянувшись по струнке рядом с дверями застыл Моня, исполняющий роль швейцара. Чуть скосив глаза, он многозначительно пялился в салон. Макс не двигался с места. Его натура внезапно взбунтовалась, высказав своё категоричное нет. Чос нагнувшись в салон и делая страшную морду, горячо зашептал:

-Чё замёрз Малой? Давай не бзди! Рыло лопатой и вперёд! – Вновь вытянувшись у дверей он произнёс уже громче. – Приехали. Пожалуйста выходите.
Отбросив робость Макс покинул автомобиль.

-Здравствуйте! Здравствуйте! – Весело щебетал распорядитель, всматриваясь в протянутое ему приглашение, напечатанное на плотной глянцевой бумаге. — А Вы, простите, кто будете? – Вопрос был задан таким же ласковым тоном, но уже с едва заметным нажимом в голосе. Охранники, как по команде придвинулись ближе. – Я здесь давно работаю. Публика у нас постоянная. А Вас вроде, впервые вижу.

Макс не растерялся, он уже стряхнул с себя всё лишнее, становясь самим собой, лихим парнем, которому всё нипочём. Достав из кармана дорогой мобильник (тоже позаимствованный у давешнего фраерка), сделав лицо лопатой, как учили, Макс небрежно-нагловатым голосом обронил:

-Так что, позвонить? Вам популярно объяснят кто я. – Конечно же, никуда он звонить не собирался, мало того, телефон был отключён и лишён сим-карты, во избежание осложнений. Макс взял его с собой, так, для виду. Однако распорядителю, прекрасно знакомому со здешними посетителями этого оказалось достаточно. Он даже думать ни хотел о том, КТО ему может позвонить и чем это всё закончится. Испуганно отступив на шаг, сотрудник ресторана примирительно поднял руки:

-Что Вы! Что Вы! Ну зачем-же так сразу! Великодушно прошу простить! Проходите. Отдыхайте. Приятного вечера!

Макс уверенно шагнул к дверям заведения, пряча бесполезный телефон в карман.
Феерия шика, брызнувшая на него со всех сторон внутри ресторана, превзошла все ожидания. Он казалось уже морально подготовился, что тут не заводская столовая, но увидеть такое…

Потоки света, и не понять, что блестит больше, огромные люстры с потолка, или пол отражающий их сияние. Столы ломились от яств и дорогих напитков. Гости, весело перекрикивая торжественно звучавшую музыку гомонили друг с другом, постоянно обращаясь к одному напыщенному прыщу, сидевшему во главе. Всё-таки день рождения, догадался Макс, продолжая изучать обстановку. Девушки повсюду. Такие пёстрые, манящие открытыми нарядами, похожие на те шоколадные конфеты из детства. Но что-то с ними было не так, а вот что? Глаза! Точно! Холодность взглядов обжигала. Понятно. Глаза зеркало души, а если её нет? Для них для всех, настоящие чувства давно заменили желания, которые, благодаря папашам и мамашам имели свойство тут-же осуществляться. Что остаётся после сбывшегося желания? Тем более и ждать-то долго не приходится. Пустота. Пустота и лёд глаз, окружающих поразили Макса. Ему до боли захотелось уйти. Уперев руки в бока и слегка согнувшись, он чуть было презрительно не плюнул сквозь зубы, как это делал Пинцет, но вовремя спохватившись поплёлся к ближайшему столу.

Праздник набирал обороты. В одном Макс не ошибся, планируя дело, на него никто не обращал внимания. Все были заняты собой, вернее тем, что старались как можно быстрее затуманить мозги, жадно лакая из элитных бутылок, стоимостью в несколько месячных зарплат простого трудяги. Кроме этого, предлагались наркотики на любой вкус, от травы, до внутривенного применения их просто приносили официанты. Примерно через час после обильного чревоугодия мигнув погасло верхнее освещение. Грянула музыка, для Макса звучащая как адская наковальня. Начинались танцы. Безобразные кривляния в шокирующем откровении. Но наконец в глазах девушек, обильно подсвеченных кокаином можно было разглядеть настоящее чувство, плотское, вызывающе похотливое, но настоящее. Макс слегка завёлся, глядя на эти пляски, затем легонько шлёпнув себя ладонью по щеке, мысленно собрался. Пришло время действовать.

Работа шла как по маслу, за непродолжительное время толкания в кучках мажоров, он заполнял все карманы позолоченными телефонами, кожаными бумажниками, женскими украшениями, часами с именем, и прочей дорогой мелочью.

Зайдя в туалет, Макс быстро перегрузил изъятое добро в целлофановый пакет, заботливо заготовленный заранее и привязал его ручки к небольшому мотку капроновой нити. Встав на носки, он приоткрыл то самое окошко.

-Моня! Ты там? – Тихо позвал Макс.

-Не бля, я в Монте-Карло! – Раздалось с улицы. – Выгружай шустрее!

Макс осторожно опустил пакет, в скорости за нить на другом конце дёрнули, и он втащил обратно пустой кулёк.

Сколько раз пришлось бегать в туалет? Макс бы затруднился посчитать. Но брать можно было ещё много, очень много. В последний подход нить на которой крепился пакет сильно натянулась, вырываясь из рук, её конец с тихим шелестом пропал за окошком.

-Уходи! – Пробурчал Моня. – Хватит! Нормально погуляли!

Одно из основополагающих, неписанных правил воровского кодекса: «Жадность фраеров губит». Звучало правильно, но далеко не все могли остановиться вовремя, Макс ни стал исключением. Уйди он тогда, и кто знает, как повела бы себя тельняшка судьбы.

-Последний разок Чос и сваливаю!

-Как знаешь. Встретимся на нашем месте.

Макс окрылённый тем, что выполнил задание, не спасовал, не струсил, резво припустил в банкетный зал, за дополнительным заработком.

Этого лошка он заприметил давно. Постоянно смущающийся очкарик, малолетка по годам, видно впервые попал на такого рода раут. Сидел в сторонке покашливая и подпрыгивая на месте, но его в упор никто ни видел, оно и понятно – новичок, говорить не о чем. А пощупать его стоило, это Макс чуял прямо нутром. Однако, когда он подходил к тому столику, там уже толпилась кучка молодёжи. Слегка придвинувшись к стоящим позади Максим заглянул поверх спин толкущихся. Слегка ошалев от увиденного, он стал прислушиваться.

Прямо на скатерти перед возбуждённым очкариком лежало три импортных пистолета, зловеще поблёскивающих воронённой сталью во вспышках цветомузыки. Новичок тем временем, показывая на стволы, сильно заикаясь повествовал о том, кто его отец и как он владеет оружием, мол и я сам не промах и далее в подобном духе. Макс с отвращением скривился. Ну ясно. Мальчик нашёл-таки способ как завладеть вниманием старших. Пока тут ни чего ни светило. Это был последний звоночек. Можно спокойно уходить. Но Макс остался, решив подождать.

-Разрешите. – Вежливо раздалось сзади. Посторонившись Максим увидел вышколенного официанта, который нёс поднос с бутылкой французского коньяка, отведя другую руку за спину.

-Бухла моему другу! – Ревели от стола. Один из завсегдатаев живо заинтересовавшись пистолетами очкарика обнимал его за плечи, слегка пошатываясь в такт демоническим барабанам не замолкающей дискотеки.

Макс проводил официанта взглядом, когда тот избавившись от бутылки и мерзко улыбнувшись пропал среди танцующих. Идеальный смокинг, редкие волосы грязно-рыжего цвета тщательно прилизаны и заложены на ровный пробор. Такого-же цвета редкие усики. Бегающие глаза, тонкая улыбочка, похожая на гримасу сильно морщила безвольный подбородок. Какой не приятный тип, подумал Макс, всё ещё смотря на то место где исчез официант. Кинув настороженным взглядом вокруг, он отмёл тревожные чувства, ему вроде, ничего не угрожало. С улыбкой Макс пристроился к парням, рассматривавшим оружие, а посмотреть было на что.

Есть такие особи людской популяции, которых мало что интересует в жизни, у них нет ни друзей, ни семьи, от них отворачиваются даже животные. Наверное, и кровососущие насекомые редко садятся на таких, брезгуя гнилой кровью. Имя им стукачи. Даже не так, а так – Стукачи, именно с большой буквы этого пакостного слова. Они находят удовлетворение в предательстве, как таковом, при этом не интересуясь деньгами или какой-либо другой выгодой. Сам факт предательства и есть приз, ласкающий ихний провал где у других находиться сердце. Таких вычисляют сразу и быстро, стараясь уничтожать как эпидемию. Однако к превеликому сожалению они не единичны и не редки, кроме того, сами люди предпочитают пользоваться услугами этих грибков, желая выведать, что ни будь сокровенное у ближнего своего. Поэтому стукачи живут и здравствуют. Много всяких пороков у племени людского, но рассуждая беспристрастно и, если сильно напрячься можно понять даже некрофилов, в конце концов это помутнение разума, но ячейка стукачей не должна существовать. Они просто лишние на планете.

Официант имеющий редкую фамилию Альтернарий являлся стукачом, он стучал всем на всех и обо всём. Коллектив ресторана держался от него подальше, так как избавиться от него не имелось возможности, ибо сама хозяйка держала его за то, что он рассказывал ей о подвигах своего подвыпившего благоверного с молодыми работницами. Но обманутой супруге было невдомёк, что Альтернарий с таким же придыханием в голосе и блаженно щуря глаза от удовольствия всякий раз рассказывал хозяину, о похождениях его благоверной с молодыми сотрудниками.
Он знал куда звонить. Такие всегда знают нужные номера. Игнорируя плещущуюся в ресторане реку всевозможных наркотиков, (ещё бы, ведь оттуда куда он собирался звонить, эту реку и крышевали), но оружие, плюс во многих экземплярах, позвольте, позвольте. На ныне модной волне борьбы с терроризмом! О-го-го!

Воровато оглянувшись, Альтернарий снял трубку телефона. Набирая номер дрожащими от возбуждения пальцами, он вкрадчиво заговорил.

-Здравствуйте! Вас беспокоит бдительный гражданин…

Дежурный офицер конторы Иннокентий Робертович прибывал в чудесном расположении духа. Сидя у себя в кабинете он уверенно орудовал мышью и клавиатурой. В сетевых войнах ему не было равных, не быстрота реакции или умение играть создавали ему преимущество. Вооружившись ультрасовременными чит-программами, макросами, а также имея в своём распоряжении мощнейший компьютер, благо положение располагало, он побеждал всегда. Демонстративно щёлкнув клавишами Иннокентий победоносно воскликнул:

-Вот так вот! Нубы! – В восторге вскинув вверх руку, от чего его рыхлые телеса пришли в движение, грозя выпасть из рабочего костюма, офицер болезненно поморщился, наверное, опять мышцы потянул. Иннокентий мало двигался, много ел, любил ничего ни делать и поэтому любое резкое движение было для него чревато вывихами и растяжениями. Отодвинув монитор, он уронил пухлые щёки на сложенные крестом руки и уставился в глубину кабинета. Ему стало грустно. Вот почему в жизни не так? Почему отец всегда называл его амёбой? Эх отец, отец, это он когда-то, самолично пристроил отпрыска в службу, колюче посмотрев, злобно напутствовал: «Сиди тут идиотина безмозглая, тряси жиры спокойно. Тут делать ничего ни надо, всё в кабинет принесут. Но без моего разрешения ни шагу, понял! Убью и рука не дрогнет!». Иннокентий тогда часто кивал, жалостно смотря на молодцевато подтянутого генерала, на самом деле ни понимая ни слова. Зачем? Ведь диплом об окончании высшей школы офицеров у него был, ну и что, что его принёс сам отец, а сыну не пришлось побывать ни на одно занятии. Главное ведь диплом. Зачем работать, почему такие оскорбления от родного папы. Но Иннокентий Робертович не унывал, всячески гнобя и унижая подчинённых, с поистине садистским сладострастием. Но это не то… Вот если бы можно было сделать что ни будь великое, грандиозное – раскрыть заговор, обезвредить злодея, уж он бы посмотрел тогда с высок на вечно недовольного папочку, а тот в свою очередь, со слезами извинился бы: «Кешенька! Сынок мой родной! Прости старика-дурака! Не разглядел в кровинушке талантища этакого! Позор на мою седую голову! Ой какой позорище!!!». С этими словами отец непременно должен упасть на колени и дрожа поползти к нему, гордо стоящему офицеру, не посрамившему, так сказать. А вокруг люди, другие офицеры, коллеги, постоянно издевающиеся над ним, стоят, понурив головы прячут глаза. Без жалости смотрят на ползущего старика, как бы говоря; мол всё нормально, так и должно быть, эка молодца сторонились.

Иннокентий Робертович широко улыбался, окончательно погружаясь в мечты он расплылся жирным лицом на столе, а пухлые щёки полностью скрыли пальцы-сосиски. Неожиданно зазвонивший телефон экстренной связи заставили офицера вновь резко дёрнуться, обостряя боль в потянутой пояснице. Ну сейчас, шипя от злости думал Иннокентий, кто бы ты ни был, ты у меня спляшешь! Однако выслушав доклад, он быстро сменил гнев на милость. Несколько единиц стрелкового оружия в самом скандальном кабаке города! Что делать? Что делать? Отец говорил без него ни шагу, но тут! Это же террористы, заговор! Недавние сладостные мечты стали обретать едва ощутимую, но всё же ощутимую, розовую кромку реальности. Собравшись с духом Иннокентий что есть мочи заорал в трубку:

-Боевая тревога! Группу захвата на выезд! – Вроде грозно получилось, задумался дежурный, разыскивая табельный пистолет. Но принимающий команду человек, на том конце провода, даже отодвинул трубку подальше от уха, настолько голос Иннокентия Робертовича был похож на писк резанной свиньи.

Внезапно вспыхнувший свет и мгновенно смолкшая музыка явно не предвещали ни чего хорошего. Затрещали оконные рамы, с дымом и шумом влетели внутрь входные двери. Изо всех щелей как тараканы посыпались люди в чёрном с масками на лицах вооружённые автоматами. Буквально через несколько секунд вся честная вечеринка униженно тёрла накокаиненными носами полы, тщетно пытаясь пошевелить скованными за спиной руками. Кто-то шумно возмущался, но альфовцы не церемонились, грубо пресекая любые попытки сопротивления, им было глубоко до фонаря, кто у кого папаша. Кому-то досталось по черепу прикладом, кому-то по морде блестящим берцем, пару раз даже стрельнули в потолок для острастки.

Макс лежал спокойно и смирно. Сопротивляться глупо. Изувечат и не подавятся. Но что же всё-таки произошло. Умом Максим понимал, что это не менты, и не из-за него такой шабаш, шанс выскользнуть был, хоть и ничтожный, но лучше, чем ничего. Эх… И почему он не ушёл, когда была возможность. Поздно! Дерьмище уже хлынуло. Мак стал незаметно стучаться лбом в пол. Как дальше? Почему всё? Отпустят-ли? Но засветят по полной! Можно не сомневаться. Фотография, пальчики в картотеке. Сука! Короче как не крути, а попытка вброса с треском провалилась.

 

Комментарии

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы оставлять комментарии.

Читайте также